|
"Новая Газета", №63, 13 ноября 2000 года. Или по закону  Итак, Кремль начал
бороться с карликовыми партиями.Картина российской многопартийности и в самом деле удручающая. По данным Центризбиркома, в стране у нас 186 партий. Их названий и программ никто не знает, одних только «коммунистических» организаций полдюжины, «социалистических» примерно столько же, социал-демократов давно перестали считать, а либеральных и националистических организаций вообще тьма-тьмущая. Все еще помнят замечательный блок работников жилищно-коммунального хозяйства, участвовавший в парламентских выборах 1995 года. Длинные листы с бессмысленными названиями и смешными картинками — рыбками, белочками — избиратели нередко забирают себе в качестве сувениров. Правда, зачастую от этого избирательных бюллетеней в урнах меньше не становится, они как-то сами туда попадают вне зависимости от того, опускают их граждане или нет И все же как бы гротескна ни была российская многопартийность, она никому не мешает. Строго говоря, бестолковость и разброд в нашей политической жизни очень точно отражают состояние общества и уровень массового гражданского сознания. При этом, однако, система парламентских партий достаточно стабильна. Из года в год, от выборов к выборам — все те же Зюганов, Жириновский, Явлинский со своими сторонниками. «Наш дом Россия» исчез со сцены, но его сменило точно такое же «Единство», да и знакомое лицо Черномырдина по-прежнему на месте. Правые либералы в 1995 году исчезли из Думы под названием «Выбор России», но вновь вернулись туда в 1999-м под вывеской «Союз правых сил». Может быть, только центристское «Отечество» не имело прямого предшественника в Думах 1993-го и 1995 годов, но уж ни Лужкова, ни Примакова новичками в политике никак не назовешь. Короче, партийно-политическая система демонстрирует завидную устойчивость, большие партии обрели стабильный электорат, а число списков, претендующих на думские места, от выборов к выборам сокращается. Все меньше желающих зря тратить силы и выбрасывать на ветер деньги. Казалось бы, проблема карликовых партий решается сама собой. А даже если бы и не решалась, то и проблемы по большому счету нет. И все же Кремль затеял очередную реформу, цель которой — лишить карликовые партии регистрации. В чем дело? И почему именно сейчас? Член Центральной избирательной комиссии РФ Елена ДУБРОВИНА в интервью «Новой газете» объяснила, что в стране развелось «много экзотических партий, которые дискредитируют саму идею многопартийности». Правда, в Америке экзотических партий никак не меньше, а идея многопартийности как-то выжила. Но это — у них. А у нас теперь партии будут только крупные, как мечта селекционера. Никаких региональных или местных партий — здесь вам не Индия и не Шотландия, чтобы подобной мелюзге разрешить баллотироваться и, не дай бог, проходить в парламент! Партии только общефедеральные. У каждой должно быть не менее 45 отделений в субъектах, в каковых должно иметься не менее 100 членов. Общая численность — не менее 10 тысяч «действительных членов» (так в избиркомовских текстах!). И обязательно каждый год перерегистрироваться, дабы «подтвердить количество членов». Иначе будут «мертвые души» (а при ежегодной перерегистрации их, понятное дело, никто приписать не догадается). А еще партия теперь просто обязана участвовать в выборах. Как поясняют в Центризбиркоме, «для этого она и создается». Если партия пропускает федеральные выборы два раза подряд, она подлежит ликвидации как «не выполнившая свою функцию». Участие в выборах — это выдвижение федеральных списков или одномандатников и доведение их до включения в бюллетень. Как видим, по мнению идеологов нового закона, партия — чисто избирательная структура, никаких других функций у нее нет. Плюрализм сводится к избирательным технологиям. Вообще-то любой учебник по политическим наукам указывает, что у партий есть целый ряд функций в условиях демократии, участие в выборах — лишь одна из них. Партии вырабатывают альтернативы, организуют дискуссию, выращивают политические кадры... На Западе есть партии, в выборах принципиально не участвующие. Прекрасный пример — британская Социалистическая рабочая партия (SWP). За десятилетия своей истории она почти никогда не выставляла кандидатов. В ее рядах постоянно находилось несколько тысяч молодых людей, раздававших партийную газету, выходивших на митинги, принимавших участие в стачках и т.п. Но вот что поучительно. Партия, ни разу не участвовавшая в выборах, дала стране десятки, если не сотни депутатов парламента, профсоюзных деятелей, муниципальных советников, не говоря уже просто о журналистах и интеллектуалах. Разумеется, эту карьеру они делали уже в рамках другой партии — Лейбористской. Молодые люди оканчивали SWP, как оканчивают университет или как, по Жванецкому, оканчивают Одессу. Объективно маленькая радикальная партия создавала возможность политической социализации для левой молодежи, давая ей то, чего в большой и скучной Лейбористской партии с ее карьерными интригами получить было невозможно, — идейные стимулы и ощущение служения обществу. У нас все должно быть правильно и скучно. Требование не пропускать ни одного голосования особенно занятно в условиях, когда российские власти уже достаточно наглядно и неоднократно продемонстрировали, что честных выборов обеспечить не в состоянии. При этом из разъяснений разработчиков закона не ясно, разрешены ли избирательные коалиции. Если малая партия, например, не выставляет собственного списка, но на определенных условиях поддерживает какой-либо блок, то ей говорят: так не пойдет, вливайся! Но главное, если какая-либо организация в знак протеста против несправедливого распределения эфирного времени или избирательных фальсификаций призывает бойкотировать выборы, такую партию просто запрещают: не для того, оказывается, создана. Вообще-то участие в выборах не только для граждан, но и для партий — не обязанность, а все же пока право. Парадокс в том, что Центризбирком, с одной стороны, требует существования в России исключительно электоральных партий, а в то же время от самих партий требует... массовости. Хорошо известно: для того чтобы работать исключительно избирательными технологиями, массовость как раз не требуется. Ежегодная перерегистрация членов партии гарантирует, что неблагонадежным политическим группировкам пройти фильтр просто невозможно. Партии, пользующиеся поддержкой начальства, без труда объявят свои списки. А как быть с организациями, которые находятся в конфликте с властью или работодателями? Заявишь о своих политических пристрастиях — потеряешь место. Нынешняя система регистрации партий, предусматривающая сбор данных об их участниках, вообще-то представляет собой вопиющее нарушение гражданских прав. Даже в западных странах с прочной правовой культурой люди, принадлежащие к «непопулярным» у власти партиям, предпочитают не показывать свои членские билеты. В Восточной Германии после объединения в Партии демократического социализма на бумаге состояли преимущественно студенты и пенсионеры. Хотя на практике выяснялось, что среди ее активистов полно людей среднего возраста, но они предпочитали «не светиться». Причина проста: ПДС формально являлась наследницей старой компартии, и руководители приватизированных предприятий нередко под разными предлогами пытались избавиться от «неблагонадежных» сотрудников. Только после того, как ПДС стала входить в муниципальные и земельные правительства, положение дел изменилось. В США, например, регистрация демократов и республиканцев проводится партиями добровольно. Государство, например, не требует предоставления членских списков от коммунистов. Вернее, во времена «охоты на ведьм» в 50-е годы сенатор Маккарти чего-то похожего добивался, но даже тогда граждане ссылались на конституцию и отказывались называть свою партийную принадлежность. Если подобные вопросы возникают в странах, где граждане в общем чувствуют себя более или менее защищенными, то чего же ждать у нас? По существу, Центризбирком в обязательном порядке требует от российских подданных самим доносить на себя. Если реальные активисты могут спрятаться, то «мертвые души» появятся. Разговоры о разных формах контроля — для совсем уж наивных людей. Там, где ведется массовый сбор подписей, приписки неизбежны. А главное, в чем разница между фальшивкой и подлинным документом? Только в том, что человек, поставивший подпись, реально существует! А почему он поставил подпись, что ему за это пообещали или дали — вопрос совершенно другого порядка. Если человек реально существует и от подписи не отказывается, как доказать, что он «мертвая душа»? Программу партии не понимает? А проверяющие понимают? Иными словами, партия, реально существующая, но находящаяся в конфликте с властью, скорее всего подписей не соберет. Зато фиктивную партию при наличии денег можно собрать в два счета. Сто человек, желающих опохмелиться каждое утро, есть в любой области. Разговор о том, что чем выше порог, тем меньше шанс появления «мертвых душ», — вообще уже для людей, не знакомых с арифметикой. «Мертвые души» были при регистрации избирательных объединений, таким же точно макаром проникнут они и в списки партийцев. Будут у всех, причем у крупных даже больше. Им легче фальсифицировать списки, ибо в больших цифрах труднее разобраться. При желании олигархи смогут зарегистрировать одну-две партии «про черный день», что, впрочем, дело не новое. А вот те, кто реально готов защищать права граждан, ввязываться в трудовые конфликты или критиковать господствующую идеологию, даже если и захотят, зарегистрироваться не смогут. Точнее, им не дадут. Первое, что приходит в голову, — Кремль стремится упростить управление. Чем меньше участников политического процесса, тем легче начальству иметь с ними дело. Вместо 89 регионов пусть будет 7 федеральных округов. Вместо множества политических партий — три или четыре. Второе, что легко понять: появляется великолепная возможность избавиться от тех или иных групп, формально не запрещая их. Они просто не пройдут регистрацию. Угодным в случае необходимости слегка помогут. Неугодных проверят по всей строгости и забракуют. Парадокс сегодняшнего парламентского расклада в том, что оппозиции в Думе нет. Каждая фракция имеет известные претензии к правительству, но никто не выступает в качестве последовательной альтернативы нынешней власти. Партийная реформа позволит закрепить такое положение дел. В начале ХХ века, после того как отгремела революция 1905 года, в царской Думе правительство всегда могло собрать удобное ему большинство. В одном случае консерваторы октябристы блокировались с либералами кадетами, в другом — с черносотенцами. В итоге любой удобный власти законопроект проходил так или иначе. Нечто похожее получается и в нынешней Думе. Если надо провести либеральный проект в области социальной политики или экономики, «Единство» блокируется с СПС и «ЯБЛОКОМ». Если нужно защитить права полицейских и укрепить державу, то «Единство» находит общий язык со сторонниками Зюганова. Поскольку нынешняя власть, как и царизм начала века, является по своей идеологии национал-консервативной, то оба сочетания Кремль вполне устраивают. Сокращая число партий, президентская администрация пытается не только закрепить сложившееся положение дел, но и усилить свой контроль над политическим процессом. Ясное дело, перерегистрацию пройдет «Единство». Без проблем перерегистрируется и КПРФ. А вот у «Отечества» будут проблемы. Более того, провалив перерегистрацию «Отечества», губернаторы, проштрафившиеся в 1999 году, смогут реабилитироваться в глазах Кремля. Особенно интересна ситуация «ЯБЛОКА». С одной стороны, Явлинский уже пообещал объединиться с Союзом правых сил. С другой стороны, рядовые «яблочники» на местах не особенно рвутся слиться в одну партию с Гайдаром, Кириенко и Чубайсом. К тому же электорат «ЯБЛОКА» в целом левее, чем «яблочные» же политики. Из парламентской фракции «ЯБЛОКА» время от времени выходили министры, но сама фракция упорно продолжала называть себя оппозицией. Новый закон о партиях подталкивает Явлинского к тому, чтобы сделать решающий шаг. С кем вы, мастера демократии? — вопрошает Кремль. В ответ пока раздается вместо стройного хора какое-то разноголосое мычание. Кремлевские дирижеры такого не любят. Партийное руководство «ЯБЛОКА» должно объяснить своим сторонникам, почему объединение необходимо. С идеологическими аргументами туго: как все же быть в правительстве и в оппозиции одновременно? Но спасительный аргумент появляется — без слияния не пройти перерегистрации. И вот перед нами вместо «разобщенных демократов» появляется вполне управляемый «союз правых яблок». Как с ним поступить в дальнейшем — уже дело Кремля. Можно замариновать в Думе, а можно при необходимости и в правительство продвинуть. И все же в конечном счете закон о партиях имеет своей главной целью нечто большее, нежели решение мелких управленческих вопросов. Кремль хочет на всякий случай застраховаться от неожиданности, называемой «гражданской активностью населения». До сих пор все партии создавались сверху. Большим начальством и большими деньгами. Создать что-то снизу не просто труднее, для этого требуется время (если только в стране уже не бушует революция). Прежде чем стать крупной партией, любая серьезная организация должна сначала некоторое время быть если не мелкой, то по крайней мере средней. Но всем средним и малым партиям отказано в праве на существование. Иными словами, гражданам отказано в праве на объединение иначе как по инициативе сверху. Это и есть ельцинско-путинское понимание демократии. Пусть будет многопартийность. Только чтобы все партии были примерно одинаковые. И все под нашим контролем. Президент торопит: закон нужен срочно. Может быть, оттого, что в Кремле сознают: их время уходит. Борис КАГАРЛИЦКИЙ 13.11.2000 |
