|
"Новая Газета", №41, 24 августа 2000 года.   Пресса пишет, что вместе с подводной лодкой «Курск» затонула и репутация президента Путина. Это неправда. Затонул лишь пропагандистский миф о Путине. Репутации никогда не было. Репутацию зарабатывают годами. Зарабатывают своими поступками и достижениями. До сих пор были только фальшивые рейтинги и пропаганда. И тому и другому готовы были верить именно потому, что у преемника Ельцина не было никакой репутации. Ни плохой, ни хорошей. В этом было его единственное преимущество. По крайней мере, его не знали. Всех остальных знали слишком хорошо. Путин мог пользоваться тем, что английские юристы называют the benefit of doubt — лучше пусть будут сомнения в порядочности человека, чем твердая уверенность в его подлости. В известном смысле отказ Путина поехать на место катастрофы, его откровенное нежелание прервать отпуск на Черном море — первый вполне самостоятельный поступок нового президента. Он спрятался от нас. Он не решился выступить. Это его выбор. Все остальное было подготовлено и просчитано заранее: Ельциным и кремлевской «семьей», когда они назначили наследника. Имиджмейкерами, то сажавшими своего клиента на истребитель или на подводную лодку, то ставившими его на лыжи. Чиновниками, писавшими всевозможные сценарии бюрократических перетасовок. Генеральным штабом, доложившим Ельцину в начале прошлой осени свой бездарный план чеченской кампании. А когда случилась нештатная ситуация с подводной лодкой, Путин впервые столкнулся с необходимостью принимать решение самостоятельно. И он сделал единственное, на что был способен, — попытался уклониться от участия в событиях, от ответственности перед народом. Сначала он не показывался вообще, а потом, когда недоумение в народе и даже в самой бюрократии начало перерастать в откровенное возмущение, он все-таки прервал отпуск и появился перед публикой — под прикрытием целой толпы православных иерархов в украшенном позолотой зале. Глядя в телекамеру сухими чиновничьими глазами, президент ровным голосом рассказывал про то, как льет слезы, наблюдая за происходящим из своих кремлевских покоев. Поступок совершен, и последствия его ясны. Теперь у Путина есть репутация. С такой репутацией трудно не то что управлять огромной страной, но и заведовать небольшой конторой. То есть как раз конторой заведовать нельзя. Управлять страной можно. Впрочем, дело не в Путине. Дело во власти. Пресса, телевидение, люди на улицах возмущены: нам откровенно врут! А что, раньше нам говорили правду? Властям явно не простят катастрофу подводной лодки и «операцию по спасению», больше похожую на операцию по сокрытию улик. Но той же власти совсем недавно прощали и гибель тысяч мирных жителей в Чечне, и бездарное ведение военных действий, и подтасовку выборов. То, что произошло с «Курском», должно вызывать ужас и возмущение, но удивления вызвать не может. Власть вела себя именно так, как она ведет себя всегда. Она действовала своими обычными методами. Все было именно так, как и должно быть. С подводными лодками случаются катастрофы. Это было не только с нашими кораблями, но и с американскими. И как бы ужасно ни было происшедшее, гибель «Курска» — лишь один из эпизодов в общем ряду событий, триумфально называемых у нас «историей новой России». Возлагать на Путина личную ответственность за гибель корабля нелепо. Ожидать от военных начальников в сложившейся ситуации чего-либо иного, нежели бестолковых попыток спасти честь мундира, нелогично. Но если бы за словами об «укреплении армии», «возрождении Российского государства», «наведении порядка» стояли хоть какие-нибудь дела, трагедию «Курска» и Путину, и кремлевской команде простили бы. Однако дел не было. Не было даже намерений что-либо сделать. Была лишь борьба коррумпированной элиты за сохранение власти. Эту борьбу прикрывали патриотической риторикой потому, что больше прикрывать было уже нечем. В августе 2000 года «патриотическая» риторика потерпела такое же крушение, как «демократическая» в 1993-м и 1998 годах или «коммунистическая» в 1991 году. Для тех, кто играл в политические игры, настал момент истины. Они в недоумении. Наверняка ругают несчастливое стечение обстоятельств. Все было бы так прекрасно, если бы не эта лодка! Им не повезло. Они даже уверены, что им надо сочувствовать. Именно им, а не «человеческому материалу», гибнущему в грязи чеченской войны и ледяной воде Баренцева моря. Они были уверены, что врать можно бесконечно. Что страна все выдержит и со всем смирится. Они не заметили, что была достигнута своего рода «критическая масса» лжи. Наша удивительная терпимость к вранью и подлости тоже имеет свои пределы. Об этом можно было бы догадаться заранее, но страна так добродушно и безропотно принимала каждый новый шаг власти, что казалось — предела нет. И все же действия политического и военного руководства в случае с «Курском» оказались чудовищными даже на общем фоне современной российской действительности. Если бы речь шла просто о привычном сочетании лжи и неэффективности! Чем дольше продолжались спасательные работы, тем более усиливалось ощущение, что никого спасать и не собираются. Мало того что помощь британцев и норвежцев первоначально отвергали. Даже когда норвежские экипажи прибыли на место событий, вместо реального дела проводились совещания, иностранным спасателям долго не давали приступить к работе. Затем, когда появилась надежда на то, что проникнуть на «Курск» и соединить его с британской субмариной все же можно, а среди норвежских водолазов уже вызвались добровольцы, готовые, рискуя жизнью, идти внутрь поврежденного судна, наши военные продолжали доказывать, что люк безнадежно поврежден. Норвежским специалистам пришлось опровергать это через агентство Рейтер! Все происходившее было похоже на откровенный саботаж. Утром понедельника, после того как норвежцы открыли люк, наши официальные лица почти радостно объявили, что британское спасательное устройство применить не удастся. И несмотря на то что скандал по поводу начальственного вранья уже принял международный характер, журналистов пытались удалить с места событий. Такое поведение можно объяснить только одним: официальные военные власти не хотели, чтобы остались живые свидетели катастрофы. Им не нужны были спасенные люди, готовые рассказать правду, им нужны были погибшие герои. Как всегда бывает в таких случаях, правду все равно скрыть не удается. И глубочайшее убеждение людей в том, что власть виновна в трагедии, стало уже фактом. «Курск» оказался тем новым моральным грузом, выдержать который наше массовое сознание уже не в силах. Наступил перелом. Власть вызывает в обществе уже не недовольство, даже не протест, а просто отвращение. Перемену почувствовали все, хотя не все еще понимают, что это значит. В глубине души кремлевское начальство надеется: все как-то обойдется. Поругаются и забудут. Ну что, в конце концов, могут сделать все эти сто двадцать миллионов безропотных существ, которых так хорошо приучила к покорности советская власть и которыми так легко могла управлять «новая российская элита»? Они ошибаются. Так же, как ошибалось царское правительство, думавшее в 1905 году, что после гибели под Цусимой русского флота ничего не случится. Мы не знаем, что нас ждет завтра. Даже события, которые происходят в двух шагах от нас, порой трудно разглядеть через дымовую завесу лжи. Но что-то случилось. Мы больше так не можем. Терпение кончилось. «Курск» войдет в нашу историю не просто как очередная катастрофа. Похоже, именно это несчастье пробудило в миллионах людей гражданское сознание. Борис КАГАРЛИЦКИЙ 24.08.2000 |
