В 1968 году, когда советские войска вторглись в Чехословакию, западные журналисты заговорили о «доктрине Брежнева». Сам Леонид Ильич, конечно, никаких доктрин не выдумывал, как-то само получилось. А суть «доктрины» была проста – суверенитет государств, входящих в Варшавский договор, ограничен. Большой советский брат, разумеется, в их внутренние дела не вмешивается, но если что не так, сам решает кого и как наказывать. Никаких санкций международного сообщества для этого не требуется.

С тех пор прошло много лет. Брежнев благополучно скончался, Советского Союза и Варшавского пакта не стало, Чехословакия развалилась. Неизменным осталось только желание Большого Брата совать нос в чужие дела. Поскольку сверхдержава сегодня в мире только одна, то право оценивать и наказывать суверенные государства присвоил себе президент США. Он теперь работает Брежневым, только уже не в масштабах Восточной Европы, а по всему миру.

На место доктрины Брежнева пришла доктрина Клинтона.

Когда американцы бомбили Ирак, все можно было объяснить сексуальным скандалом в Вашингтоне и плохим настроением президента. Со стороны все это могло смотреться даже несколько комично, но жителям Багдада и других иракских городов было совершенно не до смеха. Когда начались бомбардировки Югославии, стало ясно, что речь идет уже не о попытке неудачливого ловеласа восстановить к себе уважение нации, убив несколько сот или тысяч туземцев. Нет, перед нами цельная политическая концепция, которая будет последовательно проводиться в жизнь.

Итак, в чем состоит доктрина Клинтона?

Если Людовик XIV говорил – государство это я, то Соединенные Штаты сегодня заявляют «мировое сообщество – это мы». Что думают люди и даже правительства, не имеет никакого значения. США все сами решают за всех. При таком ходе рассуждений в принципе отпадает необходимость в Организации Объединенных Наций. Парадокс в том, что сегодняшняя ООН сама по себе является в значительной степени инструментом американской политики. Но в рамках доктрины Клинтона она уже становится лишним звеном, ибо тормозит принятие решений.

Демократические процедуры в странах Запада тоже излишни. Второе правило доктрины Клинтона можно сформулировать следующим образом: если мнение собственного народа противоречит мнению президента США, любое истинно демократическое правительство должно послать собственных граждан к черту и делать то, что велит союзнический долг. А если правительство оглядывается на собственных граждан и общественное мнение, то это не настоящее демократическое правительство.

Третье правило можно сформулировать так: США выступают одновременно как соучастник, обвинитель, судья и исполнитель приговора. Мировой лидер не связан никакими правовыми формальностями. Вопрос о том, что «морально», а что нет, решает сам американский президент. Короче, чем больше у государства бомб и самолетов, тем лучше его «моральный авторитет». Лидеры Соединенных Штатов постоянно объявляют всему миру о готовности покарать нехороших диктаторов. Но со времен панамского генерала Норьеги, которого американцы свергли и посадили под замок, обвинив в торговле наркотиками, прослеживается странная закономерность. Все иностранные лидеры, которых Америка публично наказывает, на определенном этапе своей карьеры были политическими партнерами США. Норьега отстаивал их интересы в Латинской Америке, режим Саддама Хусейна поддерживали как противовес исламскому Ирану, а на Милошевича опирались, когда нужно было принудить боснийских сербов принять сформулированные американской дипломатией Дейтонские соглашения. Естественно, все, кого карает Америка являются злостными нарушителями прав человека.

Но те, кого Америка поддерживает – тоже. Политика Сербии в Косово никого не волновала, когда нужно было укреплять позиции Запада в Боснии.Турция может проводить этнические чистки, поскольку является членом НАТО. Само правительство Соединенных Штатов может сбрасывать бомбы на кого угодно, не неся за это никакой моральной, политической и правовой ответственности (коль скоро жертвы бомбардировок не являются американскими налогоплательщиками). Вопрос о том, кого, как, когда и за что карать, решает президент США в зависимости от собственных пристрастий, настроения или от текущей политической конъюнктуры. Чем меньше здесь логики, тем прочнее положение США как ведущей мировой державы. Ибо все и всегда должны чувствовать себя под угрозой.

Наконец, последнее правило доктрины Клинтона: технологическое и военное преимущество США позволяет ведущей мировой державе делать все что угодно совершенно безнаказанно. Последнее правило предопределяет исполнение всех остальных. Победителей, как известно, не судят. Мир должен принимать волю победителя. Союзники знают, что лучше разделить торжество силы, нежели навлечь на себя подозрение в нелояльности. Наконец, жертвы понимают, что сопротивление бесполезно.

Победа все спишет. Гуманитарную катастрофу в Косово можно объяснить исключительно злодеяниями сербов, тем более, что сербская полиция и в самом деле вела себя в крае безобразно (правда не настолько, чтобы вызвать исход оттуда ВСЕГО населения, вкл.ючая самих сербов). Больницы и школы, поврежденные «сверхточными» бомбами, можно обозвать военными объектами, а жалобы пострадавших назвать враждебной пропагандой. Но все это работает лишь до тех пор, пока нет сомнений в победе сверхдержавы. А что, если появляются сомнения?

С доктриной Клинтона та же проблема, что и с доктриной Брежнева. Она разлагает и вводит в заблуждение тех, кто ее исповедует. Сегодня, когда американские бомбы падают на Югославию, а НАТО готовится посылать туда сухопутные войска, некоторые пессимисты предупреждают о том, что Балканы станут для Америки вторым Вьетнамом. Они ошибаются. Второго Вьетнама не будет. Будет европейский Афганистан.

Войну во Вьетнаме можно было просто проиграть. Соединенные Штаты начинали ее, прекрасно сознавая возможность поражения. Война в Афганистане, напротив, привела Советский Союз к идеологической и политической катастрофе. Советское вторжение в Афганистан было результатом твердой уверенности брежневского Политбюро в полной безнаказанности своих действий, подтвержденного опытом 1968 года в Чехословакии. Но, в отличие от цивилизованных чехов, знавших, что со сверхдержавой бороться бессмысленно, малограмотные афганцы основами геополитики не владели. А потому сопротивлялись. И тут выяснилось самое неприятное: сверхдержава оказалась куда слабее, чем кажется. Она была неспособна к длительной борьбе. А как только сверхдержава показала свою слабость, ее психологический и «моральный» перевес исчез. Невозможное стало возможным, великое обратилось смешным.

С доктриной Клинтона в Югославии происходит то же, что и с доктриной Брежнева в Афганистане. Сопротивление сербов полностью меняет правила игры. Цепочка неудач на поле боя, оборачивается политическим кризисом всей системы. Если США не являются больше неуязвимыми, то под сомнением оказывается и их особое положение в мире, позволяющее им игнорировать международное право. И тогда каждый вспоминает о своих правах, начинает защищаться. Как известно, мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе. Тоже самое с неудачными «гуманитарными миссиями». В случае провала их вполне могут счесть актами агрессии и международного терроризма.

Тем более, что и в Косово все выглядит при ближайшем рассмотрении не так, как изображает американское начальство и CNN. Никто не задает, например, вопроса о том, откуда взялась Армия Освобождения Косова, каковы реальные перспективы края в случае успеха американской акции. Почему, например, в Косово было так тихо во время боснийского кризиса? Почему КЛА вдруг возникла сразу, хорошо вооруженная и организованная, как черт из коробочки? Почему бойцы КЛА то и дело стреляют в албанцев, причем довольно метко?

На самом деле кризис в Косово порождение мира в Боснии. Пока в Боснии стреляли, а Югославия была в блокаде, именно через Албанию и Косово шел мощнейший поток контрабанды – здесь проходило все, от сигарет и наркотиков до оружия. Именно тогда на границе между Албанией и Сербией появилась «серая зона», где свободно чувствовали себя будущие полевые командиры КЛА. Будущие борцы против сербского угнетения начинали свою карьеру с того, что снабжали сербов всем необходимым для продолжения войны. Мир в Боснии обрушил не только финансовые пирамиды в Албании, но и оставил без дела много энергичных молодых людей. Когда в Косово раздались первые выстрелы, албанские политики, боровшиеся за освобождение края мирными методами, сперва даже подумали, что это провокация. Ибрагим Ругова, демократически избранный албанцев Косова, обнаружил, что ситуация уже им не контролируется. Все, что было достигнуто ненасильственным сопротивлением на протяжении многих лет, было в одночасье перечеркнуто. Представители албанской общины, пытавшиеся добиться своих целей демократическим путем, превратились в ходячие мишени.

Знали ли обо всем этом в Вашингтоне? Да, знали, ибо все вышесказанное почерпнуто мной из американских источников. Просто никакого значения для политиков в Вашингтоне все это не имеет. Дестабилизация обстановки на Балканах давала Соединенным Штатам великолепную возможность еще раз продемонстрировать всепобеждающую силу доктрины Клинтона. НАТО никогда и не стремилось к урегулированию конфликта. Цель была совершенно иная – оккупация края. А потому именно Запад постоянно навязывал и албанцам и сербам заведомо неприемлемые условия, от которых албанцы отбивались так же, как и сербы – они согласились в одностороннем порядке подписать мирный договор лишь тогда, когда стало ясно, что сербы его не подпишут.

Албанцы, возможно, искренне надеялись на помощь НАТО. Сегодня тысячи беженцев в Македонии, Албании и Черногории на собственной шкуре обнаруживают, что такое американская помощь. По большому счету до них никому нет никакого дела. После бесчинств сербской полиции, после террора КЛА, после появления в Косово сербских военизированных формирований, на тех же людей посыпались еще и НАТОвские бомбы. Прекрасное завершение «гуманитарной миссии» Запада! Ни те, кто остался в Косово, ни те, кто бежал, совершенно не интересны политикам. Американская дипломатия стремилась к войне на Балканах, она ее получила.

Оправдание политики США на Балканах – в необходимости покарать злобных сербов. Но у сербов теперь есть собственное оправдание – в необходимости остановить зарвавшихся американцев. Для любого нормального человека ясно, что политика Милошевича в Косово была совершенно безобразной. Но опыт последних лет убеждает и в том, что безнаказанность и безответственность сверхдержавы в планетарном масштабе – куда опаснее. Это понимает даже лидер косовских албанцев Ибрагим Ругова, подписывающий соглашение со своим давним врагом Милошевичем в тщетной попытке таким способом остановить бомбардировки НАТО. Но правительство, само себя объявившее моральным эталоном для всего мира, не будет считаться с мнением албанцев так же, как оно не считается с мнением сербов, арабов, сомалийцев, да и собственных граждан, растерянно пытающихся разыскать Косово но карте.

Между тем нарастающее военное сопротивление сербов и раздражение албанцев, лишь первый симптом гораздо более мощного сдвига, происходящего не только на Балканах. Как во времена Брежнева, за благополучным фасадом всеобщей лояльности скрывается мощный потенциал возмущения. Во времена Варшавского пакта антисоветизм постепенно становился общей идеологией, объединяющей совсем непохожих друг на друга поляков, венгров, румын и афганцев. Ничто не объединяет так, как наличие общего врага. Американские стратеги говорят про плотину, готовую пасть под напором воды. Бедняги даже не понимают, как верен этот образ! Но речь идет не о сербской противовоздушной обороне, а обо всем мировом порядке. Вода прибывала и накапливалась постепенно. Теперь достаточно лишь небольшого толчка, чтобы ненависть и возмущение вырвалось наружу.

Pax Americana на деле может оказаться не прочнее «братского союза», возглавлявшегося советским Политбюро. НАТО пережило Варшавский пакт на целы десять лет. Но вечных империй не бывает. Не исключено, что системе американского господства предстоит столкнуться с собственным вариантом 1989 года.

Американские журналисты все еще пытаются объяснить демонстрации у посольства США в Москве сентиментальной любовью русских к «братьям славянам». Они боятся сказать то, что в глубине души осознали. Людей выводит на улицы не симпатия к сербам, а неприязнь к американцам. Это чувство сейчас объединяет миллионы людей на самых разных континентах. Людей, которые в остальных отношениях не имеют между собой почти ничего общего.

Сколько говорилось недавно про общечеловеческие ценности, да только никто не смог их внятно сформулировать. К концу века мы кажется разобрались – большинство человечества, похоже готово вступить в новую эпоху под знаком простой и ясной объединяющей идеи: анти-американизма.