Франсиско Гойя. Лист 39 из серии "Капринос".

МЫСЛЬ о срочном создании движения под таким названием невольно возникает при чтении статьи Бориса Кагарлицкого "Касикизм" по-русски". Если верить автору, то бедная Россия буквально зажата в смертельных тисках между равно алчными, эгоистичными, коррумпированными и криминальными кликами, что в Центре, что в регионах. И выхода у нее нет.

Если коротко, то пафос статьи сводится к удачному и остроумному (на первый взгляд) сравнению современных российских региональных лидеров с их латиноамериканскими коллегами начала века, которых на индейский манер называли "касиками", а систему, обеспечивающую их господство, "касикизмом". Это система, при которой "администраторы превращаются в полновластных хозяев своих регионов", "центральная власть мирится с проявлением местного произвола, потому что сама слаба и нуждается в поддержке региональных вождей". Все это прикрывается демократичными на вид конституциями и формальным соблюдением процедур, прежде всего выборных.

Аналогия интересная, ее можно и нужно последовательно рассмотреть, но автор сам взрывает логику своих рассуждений и заставляет отвлечься на сюжет, на самом деле, посторонний в этой схеме. Что неизбежно нарушит стройность моих заметок.

Начнем с главного. Господин Кагарлицкий сравнивает латиноамериканских губернаторов первой половины века с нашими современными, находит много общего в их малоприятном обличье и утверждает, что проклинаемые в советской прессе военные диктатуры немало способствовали преодолению накопившихся безобразий. Но одновременно исходит из того, что касикизм по-русски грозит распадом России. Хотя тамошние касики не довели свои страны не только до реального распада, но даже и тени его не возникало. Если там кто по сей день и стреляет, то полоумные марксисты. Да и наши воеводы еще ни в чем не дали оснований заподозрить их в реальном политическом сепаратизме.

Если же суммировать все оценки, данные "касикам" (политикам, хозяйственникам, "демократам" и проч.), то получится картина настолько удручающая, безнадежная и безысходная, что становится как-то легче, - так однозначно в жизни не бывает. Никогда и нигде, даже при самых страшных диктатурах.

Наши региональные лидеры и окружающие их элиты, конечно же, не гуманисты, и не гринписовцы, и не активисты "Эмнисти интернэшнл", но инфернализировать их, по меньшей мере, нелогично и, как любят говорить, контрпродуктивно. Поскольку такой подход исключает диалог вообще. А очищающий синтез возможен только как результат диалога тезиса и антитезиса.

Оценка положения может быть достоверной и перспективной только в том случае, если мы рассмотрим его и в историческом контексте. И тогда мы должны будем признать два обстоятельства, вытекающие одно из другого.

Действительный плюрализм и действительная демократия нигде и никогда не возникали сразу. Как небезызвестные богини: то из пены морской, то из папашиного бедра. Везде и всюду это была сначала демократия для лордов, пэров, плантаторов, так называемых "золотых поясов" и т.д. И постепенно шаг за шагом она расширяла свой ареал. И никуда наши нынешние пэры-лорды-бояре-касики не денутся. Кто поумнее, проведут рано или поздно выборы по-честному; кто поглупее - разделят участь Чаушеску. Свободный рынок терпит беззаконие и диктатуру (что почти одно и тоже) только до определенного момента. И мудрость политика в том, чтобы этот момент не акцентировался посторонними шумами. Типа стрельбы.

А г-н Кагарлицкий, повторю, рисует тем не менее картину совершенно безысходную. Неограниченная президентская власть - это ужасно, это произвол и сохранение России в форме этакого политического и экономического головастика. Приоритет "касиков" еще хуже, потому что произвол оставленных без царской палки воевод перейдет все мыслимые рамки. А если президентом станет московский голова - стране точно конец.

Но с каких это пор нас стали пугать вещи совершенно привычные? Неограниченная власть главы государства, откровенная патриархальность и право опалы и ротации кадров у нас стоят неколебимо со времен Ивана Великого, то есть Третьего. Произвол воевод, губернаторов, исправников и старост, их лихо- и мздоимство составляет львиную долю содержания официальных документов, публицистики и художественной литературы. И развалилась Россия дважды в этом веке вовсе не из-за этого.

А что касается столичного "касика", то чем он так не мил курянам, смолянам, сибирякам, татарам и эвенкам и их собственным "касикам"? Что они, проголосовав за него, в одночасье разбегутся? Из-за того, что, наобещав с три короба, обманет? Эка невидаль на Руси святой!

Беда в том, что построения г-на Кагарлицкого чисто умозрительны. Схемы, описывающие с той или иной степенью достоверности реальные явления, напрочь оторваны от самой реальности и ее исторической динамики.

Реальность же такова, что так называемый системный кризис, тотально охвативший государство российское, не есть кризис изживания системы, а кризис становления. А, как известно, в такие моменты неизбежны откаты к рецидивам той системы, которая себя уже изжила и только что начала свой путь на свалку истории. В истории других народов всегда можно найти такие периоды "реставрации", "реакции" и проч. Это все из категории "детских болезней".

Существенно, на самом деле, то, что в ходе нашего сегодняшнего кризиса весьма болезненно погибает вековая привычная парадигма государственного устройства суперцентрализованного, патриархального свойства, и национальная идеология, замешанная на вере в доброго царя, который вместо нас все решит, за что его царем считают или, наконец, избирают. Ведь именно откровенно демонстрируемая патриархальность и обеспечивает парадоксально высокий рейтинг у россиян белорусского президента. А патриарх, он - Большой, старший Папа имеет право казнить и миловать безо всякия пощады исключительно ради семьи. А разве не приятно ощущать себя членами 146-миллионной семьи, "братьями и сестрами".

Неизбежная при такой системе неполноправность патриархов низшего звена, их постоянная зависимость от кнута, пряника и трансфертов Большого Папы, создает и соответствующую традицию. И стереотипы поведения и воевод, и подведомственного населения.

Так что же делать? От страха перед произволом потерявших страх перед царской палкой губернаторов так и держать их на детских помочах, постоянно сдергивая воспитательный ремень? Или все-таки начать движение к более цивилизованным формам социального устройства. То, что эксцессы будут и уже есть, это естественно и неизбежно. Но пора осознать, что степень произвола власти - это производное от нашей готовности его терпеть. Я убежден, что нельзя фальсифицировать выборы, если мы этого не захотим. Уж куда как могущественна была коммунистическая система, а когда мы (именно мы, а не наши предки или соседи) не захотели, так ничего у них и не вышло.

Вот и получаются у нашего автора бесконечные умственные качели, как у осла, умозрительно придуманного мсье Буриданом. Слева - солома, справа - сено. С чего начать? Теоретический осел сдох. Но, думаю, что тот реальный осел, что стоял во дворе философа, благополучно сожрал и то и другое и как был упрямым, так им и остался.

Теперь второй сюжет, настолько значимый для автора, что он вынес его в подзаголовок своих рассуждений: "победа Лужкова на президентских выборах может привести к развалу России". Это вообще ни в какие ворота не лезет. Это все равно, что сопоставить дважды два четыре с пять минус два - три на том основании, что оба действия являются арифметическими, и на том основании сделать вывод, что валет - это минус единица.

Тем более что из сказанного автором вовсе не следует, что московский мэр такой же зловредный "касик", как и остальные семь с лишним дюжин президентов, губернаторов и премьеров. В том хотя бы, что у столичного головы пока не было необходимости "считать голоса" или продавать свой голос на Совете Федерации за лишний трансферт. И сколько я ни перечитывал рассуждения г-на Кагарлицкого, но так и не нашел ни одного четко сформулированного довода (не важно, справедлив он или нет, важно, чтобы был хоть какой-то), подтверждающего заявленный в подзаголовке тезис. Наоборот, его аргументы и сравнения (в том числе и с былым противостоянием Горбачев-Ельцин, якобы приведшим к распаду Союза) свидетельствуют об обратном. И уж коль скоро г-н Кагарлицкий намерен доказать нам потенциальную опасность воцарения Лужкова, то ее, эту опасность, следует искать вовсе не там, где ее ищет уважаемый автор. И она опять-таки не в том, что неизбежное возвышение столичной команды чем-то нехорошим грозит всея Руси, в это поверить просто невозможно. Она в типе построения команды, который, в свою очередь, определяется типом политического мышления, моделью выбора стратегических и тактических решений. Но еще более она в типе личности самого Лужкова. Не вдаваясь в подробный анализ, отмечу лишь то, что для России это крайне взрывоопасная смесь личной мощи с предельным субъективизмом, откуда рукой подать до незабытого еще волюнтаризма, поскольку русская политическая культура еще не выработала эффективных инструментов, своевременного охолаживания темпераментных вождей. И это при том, что современной России позарез нужна твердая рука, которая может быть только у вождя. Впрочем, это тема отдельного разговора, замечу лишь, что речь идет отнюдь не о дяде в лампасах и с эполетами.

Беда в том, что у нас никогда не было ни полноценных региональных элит, ни знающих себе место и цену региональных вождей. То, что было во времена оны, Иван Грозный вздрючил так, что местным начальникам осталась только возможность самодурствовать.

До Петра Первого в России не было развернутой иерархии правящего класса: ни графов, ни баронов, ни герцогов, ни региональных династий. Все князья были из одной семьи; а в семье всегда старший только один. И некому было вовремя указать старшему, что он всего лишь первый среди равных.

Так о чем же свидетельствует наша собственная история? Не та, которую редактировали Иоанн Васильевич и Иосиф Виссарионович, а та, что была на самом деле? А свидетельствует она о том, что Русь, Россия расцветала и богатела дважды, и оба раза это было время освобождения уделов-регионов. Еще в студенческие времена я никак не мог взять в толк, почему считалась плохой феодальная раздробленность. Почему 15, а затем и более центров администрации, торговли, ремесла, летописания, культуры хуже, чем один, где бы он ни был - в Киеве, Москве или Питере? Второй взлет - после 1861 года, когда стремительно начали подниматься будущие гиганты провинциальной России, переставшие на каждом шагу оглядываться на столицу. Но оба расцвета были подстрелены на взлете, сначала татарами, потом большевиками. Может, третья попытка удастся?

А для этого надо перестать вообще обсуждать эту тему. Проблемы нет, в ее сепаратисткой трактовке. Одно то, что регионы так хлопочут о пропорциях полномочий, говорит о том, что Центр им нужен, но такой, при котором они могут жить не хуже Центра. И если Центр упрется, тогда регионы вообще потеряют к нему всякий интерес. И не нужны станут им ни ценные указания, ни трансферты, ни сосиски в целлофане.

Вот тогда-то нас и ждет судьба буриданова осла.